Жил-был старый сверчок-музыкант. Звали его Игрич. Он жил в маленькой квартирке на последнем этаже. Игрич любил сидеть на балкончике, завернувшись в любимый старый плед, и смотреть на звёзды. Прохожие снимали шляпы и кричали ему частенько:
      - Маэстро, чудесный вечерок, не так ли? Давненько мы не слышали вашей скрипки!
      Тогда Игрич зажигал свечу на камине и комнатка озарялась мягким светом. Все вещи в ней вдруг оживали, и на всей земле не было тогда домика уютнее. Сверчок открывал ноты, и музыка, прекрасная как сон, лилась из-под его чутких пальцев. Каждый слушатель вспоминал лучшие дни своей жизни и как по волшебству переносился в прошлое. Одинокие и старые вдруг оказывались в детстве. Грустные и бедные забывали о своих печалях и уносились мысленно далеко-далеко, туда, где всегда светит солнце над ласковым и щедрым морем.
      Старый музыкант знал о чудесном свойстве своей музыки. И когда любопытные спрашивали, в чём его секрет, Игрич раскуривал трубочку и отшучивался:
      - Не я это. Всё дело в моём пледе, свече и вот этой хрустальной пепельнице.
      - Как так?
      - Посмотрите, как сверкают грани хрусталя в острых лучиках свечи. Если включить электричество, очарование сразу исчезнет, перед нами окажется обычное тусклое стекло.
      - Да вы всё шутите, маэстро.
      - Отнюдь.
      - Мы вас серьёзно спрашиваем, а вы... Ну а при чём тут плед?
      - О! Где только не побывал со мной мой пледик! Когда я был юн и беспечен, я объехал с концертами много стран. И мой тогда ещё пушистый плед согревал меня вечерами. Случалось ночевать и на вокзале - да-да! - если не хватало места в гостинице. Этот плед встречал со мной рассветы в горах - о, какое это зрелище! Вместе с ним мы любовались закатами над морем. Тогда я был молод и влюблён... У моей Стрекозы глаза - м-м-м-м! Яркие, огромные, фасеточные!..
      - Всё с ним ясно, - сложила утреннюю газету жабка Квакша, дальняя родственница сверчка и сваха по профессии. - Так можно совсем рехнуться. Уж сколько лет от Стрекозы его ни слуху ни духу, а он всё о ней. Всё о ней! Не понимаю, ну что он в ней нашёл?.. Женить его пора. А то помрёт, не дай бог, и поминай как звали. Кто его оплачет? Кто пойдёт за гробом? Кому в лапы попадут его книги, свеча, пепельница, клавесин... квартирка, наконец? А мне бы… мне много не надо. Мне бы только этот его пледик достался! Уж очень он мне нравится.
      Жабка вскочила на лихой трехколёсный велосипедик и через минуту была уже под балкончиком старого сверчка. Услыхала чудесные переливы клавесина и остановилась послушать музыку.
      - Ишь как убивается, бедолага. И всё по ней, по Стрекозе своей, - липкой лапкой утирала слёзы Квакша. - Ну ничего, - кряхтя и ругаясь, она потащилась с велосипедиком на пятый этаж, - я знаю, кто ему нужен. Саранча! С ней не соскучишься. Спортивная, деловая - женю! Или я не сваха. Ох. Пятый этаж.
      С этими словами она дёрнула за верёвочку звонка. Хозяин втащил в прихожую велосипедик, потом саму Квакшу, усадил её на табуреточку в кухне и поставил чайник.
      - Чаёчку? Кофеёчку? - добродушно предложил он.
      - Некогда мне чаи распивать. Читала я в газете о твоей холостяцкой жизни. Разве это жизнь? Ну что ты видишь со своего балкончика, кроме шляп прохожих? Хорошо ли быть одному? Вон у сороконожек уже внуки бегают, а у тебя?
      - А у меня не бегают, - почесал в затылке Игрич. - Действительно.
      - Тебе пора жениться.
      - Мне? Да я давно утратил прыгучесть. У меня бессонница. Я по ночам играю на скрипке. И потом, у меня столько вредных привычек...
      - Кстати, где твой дружок контрабасист? Этот, как его... Шершень-то?
      - А, старина Шер? Он на гастролях, за морем. Всё жду его, жду...
      - О, я и говорю, Шер твой лопнет от зависти.
      Игрич засмеялся, а Квакша сделала губы трубочкой и шумно втянула в себя целое блюдечко сладкого крепкого чая.
      - Короче. Есть у меня одна кандидатурка. Вот, посмотри. - Она утёрлась лапкой и достала из рюкзачка фотографии. - Красотка, а?
      - Так это ж Саранча! - испугался Сверчок.
      - Ну Саранча, и что ж такого? И ничего такого.
      - Будь я хотя бы кузнечиком, а так... мы с ней совершенно разные. Мы даже по росту не подходим. Я ей по пояс.
      - Ну разные. По-моему, так даже интересней. Противоположности притягиваются.
      Квакша похлопала Сверчка по плечу.
      - А... можно ли узнать, что она любит, какие у неё интересы? - спросил Игрич.
      - Интересы как интересы. Я не тороплю, подумай. Вот я тут её телефончик оставляю, надумаешь - позвонишь. Сам и спросишь. Гарантирую тебе тихое семейное счастье.
      Сверчок не стал спорить, поблагодарил Квакшу за участие и снёс вниз её трехколёсный велосипедик.
      Наступил вечер. Сел Сверчок на свой вертящийся стульчик, крутанулся на нём пару раз и хотел уж было заиграть на клавесине, как обычно, но вспомнил вдруг про фотографии. Поставил любимую пепельницу, закурил и стал всматриваться в портрет Саранчи.
      - Что тут скажешь… Молодая, улыбчивая, стройная. Ладно. - Игрич встал и, потирая руки, заходил по комнате взад и вперёд. - Я научу её играть. Семейный дуэт - моя давняя мечта! - И старый сверчок набрал номер Саранчи.
      Её сильный, глубокий голос понравился Игричу, и в эту ночь он играл так вдохновенно, что ночные мотыльки, усевшись на перила его балкончика, слушали не дыша и аплодировали крылышками, а некоторые особо утончённые бабочки утирали усики и хоботки платочками.
      - Браво, маэстро! Ещё! Сыграйте нам ещё!
      И окрылённый Сверчок играл им шлягеры своей молодости.
      Настал день, и Саранча приехала к Игричу пожить-погостить..
      - Можно просто Сара, - протянув жилистую руку, заявила она с порога. - А Нча - это моя фамилия, по мамочке.
      Игрич смутился, забегал в поисках второго тапка, засуетился на кухне, замельтешил у клавесина, стараясь понравиться невесте и показать сразу все свои таланты.
      - Я так рад, так рад. Прошу! Проходите, не стесняйтесь. Чаёчку? Кофеёчку?
      - Сядь, - сказала Саранча. - Расслабься.
      Она обвела глазами стены и потолок квартирки и присвистнула:
      - Мда... Ну и дыра. Как можно работать в такой пыли? Где у вас тряпка?
      - В ванной, под раковиной, - стушевался Сверчок.
      Раздвинув тяжёлые шторы, Саранча подняла жалюзи, и резкий солнечный свет хлынул в дом. Поблёкший на нестерпимо ярком свету язычок свечи колыхнулся раз-другой и исчез. Лишь дымок от фитилька белым платочком взмахнул на прощанье и растаял. Старый Сверчок хотел поднести спичку и снова зажечь свечу, но не успел - Саранча сцапала её и быстро унесла в чулан.
      - Неумелое обращение с открытым огнём приводит к пожарам. Как маленький, ей- богу. Ну и грязища. - Она засучила рукава. - Ничего. Я устрою тут райское гнёздышко. Подними-ка ноги!
      Игрич послушно забрался с ногами на крутящийся стульчик, а невеста принялась шуровать шваброй. Из-под кровати она извлекла второй тапок и давно потерянные, столь милые сердцу Игрича камертончик и машинку для самокруток.
      Внизу стояли друзья и почитатели таланта Сверчка из театра музыкальной комедии - Божья Коровка и Жук Пожарник. Они пришли послушать музыку, а увидели ужас что! Саранча вытащила на балкончик любимый плед их дорогого друга и яростно выбивает из него пыль. И чем!..
      - Это же смычок! Что вы делаете?! - наперебой закричали возмущённые музыканты.
      С балкона свесилась недобрая физиономия Саранчи.
      - А вам-то что - смычок, не смычок? Поберегись! - гаркнула она и вывернула им на головы содержимое хрустальной пепельницы. - Не будут шляться под окнами, - подмигнула она остолбеневшему сверчку. - Вон, всю траву вытоптали, бездари.
      Внизу волновались друзья:
      - Что с маэстро? Почему он не играет?
      Но Саранча в рупор объявила с балкона:
      - Халява кончилась! Расходись по домам!
      - Послушай, дорогая, - сверчок взял её за руку, - ну зачем ты так? Выключи пылесос. Давай тихо посидим, послушаем весеннюю капель. Или пригласим гостей, поиграем в "Угадай мелодию". Будет весело! А ночью все вместе пойдём на пруд, слушать ночные рулады лягушек.
      - Ага, щщщас. Все эти посиделки - лишние расходы. Наедят, натопчут...
      - Ну хочешь, я научу тебя музыке. Мне кажется, тебе бы очень подошла губная гармоника и ударные инструменты. Представь себе, ты можешь быть саранчой-оркестром! Одна! Здорово? Поедем с концертами в турне, как в стародавние времена. Я покажу тебе города, где был счастлив… Вот мы со Стрекозой и осами-близняшками...
      - Что-о-о? Избавь меня, пожалуйста, от своих воспоминаний. Оркестр! Подумать только. Спешу и падаю! У меня другие задачи по жизни. Ну-ка, помоги мне вынести на помойку весь этот хлам.
      - Это же мои ноты!
      - Тогда не бросай их где ни попадя. Положи в чулан. Полки мне нужны под флокусы-крокусы, розы-мимозы и фикусы-пикусы.
      - Какие пикусы?
      - Дурашка. Цветы - это же еда. Они растут - мы их едим, они растут - мы их едим, они растут…
      - Понял-понял. Мы их того… этого... едим.
      - Нашим деткам нужен будет простор. Поэтому клавесин мы вынесем на балкон. Тебя и лучше слышно будет, и на поклон не надо выходить - кивнул и наяривай дальше.
      Саранча упёрлась в пол крепкими ногами, навалилась на клавесин и стала двигать его к балкону.
      - А с нового года начнёшь давать платные уроки музыки - всё копейка в дом. Будем копить на новую квартиру. - Она вытерла о живот натруженные лапы и принялась жевать сочные стебли сельдерея.
      "Ничего не понимаю. Где обещанное Квакшей тихое семейное счастье? - размышлял однажды сверчок Игрич, провожая глазами красные листья клёнов и кутаясь в плед. - Скорее бы зима. Приедет старина Шер, расскажет о своих гастролях".
      - Та-а-ак. Бездельничаешь! - В дверях появилась Саранча. - Ты для чего на балконе посажен? Работать! Вот тебе метроном. Играй гаммы. Отрабатывай беглость. Или что там у вас?
      - Дорогая, ну какие гаммы? Мне это уже неинтересно. Меня друзья засмеют, скажут, впал в детство наш Сверчок.
      - Короче. Я лечу на море с друзьями, вернусь и займусь тобой по-взрослому. Будешь у меня звездой первой величины. Жди, мой брильянтовый, поливай крокусы-покусы. - И улетела.
      Прошла зима. Одинокий сверчок сидел на кухне и вяло решал кроссворд. "Жизнь кончена, - думал он, - надо смело взглянуть правде в глаза".
      Тут свеча недовольно вспыхнула, хрустальная пепельница синим отблеском согласилась с ней, а расстроенный плед сам собою сполз на пол. Игрич удивился, и тут зазвонил телефон. Он снял трубку.
      - Алло?
      - Игрич! Привет, дружище, это я. Как поживаешь?
      - Шер! Где ты? - закричал, от радости себя не помня, сверчок.
      - Заваривай чаёчек-кофеёчек, я иду к тебе, поднимаюсь по лестнице. Угадай, кто со мной?
      Дверь распахнулась. На пороге стоял его верный друг - старина Шер собственной персоной, огромный, добрый и улыбчивый, а за его спиной трепетали прозрачные радужные крылья.
      Это была она! Стрекоза выбежала из-за толстого Шера и обняла своего Игрича.
      - Ты всё так же прекрасна, - сказал он, глядя в её большие глаза, полные слёз. - Ты всё ещё поёшь мои песни?
      - Я только их и пою. И поэтому за морем ты стал очень знаменит.
      - Где ты была так долго? Я написал для тебя много новых мелодий!
      - Неси скорее ноты, сыграй мне свою музыку.
      Хохоча и дурачась, они втроём кое-как втащили в комнату клавесин. Игрич достал из кладовки свои пыльные черновики и водрузил на место свечу. Как ярко и весело вспыхнул её огонёк на камине! Как засияли грани хрустальной пепельницы в её свете!
      Всю ночь друзья пели песни, рассказывали друг другу про свою жизнь, играли и веселились. А утром, когда пришла пора прощаться, Стрекоза сказала:
      - Мне не нужен никто кроме тебя. Никто не играет на клавесине и скрипке лучше тебя. Я не знаю музыки лучше твоей. Публика ждёт тебя. Поехали с нами?
      - Как в прошлом веке, по всему побережью? - спросил Сверчок.
      - Как в прошлом веке. По всему побережью, - ответила она.
      Сверчок недолго думая кинулся в кладовку, достал бывалый чемодан, кинул в него любимый плед, свечу, хрустальную пепельницу, прихватил лучшие свои ноты - вот он и готов! Заперев квартирку на последнем этаже, друзья отправились на вокзал.
      По пути им встретился Жук Пожарник и Божья Коровка. Они проводили маэстро до вокзала, сфотографировались с ним на память и пожелали счастливого пути.
      - А квак же свадьба? Свадьба-то квак? - донеслось вслед, едва поезд тронулся. - Люди добрые! Что ж на свете делается! Жених удирает!
      Сверчок выглянул в окошко. Глядь - по перрону, вопя во всё горло, катит Квакша на трехколёсном велосипедике.
      - Бросить неве-е-есту! Перед самым венцо-о-ом! Квакой позор! Квак ей теперь жить-то?! Что я скажу ейной родне-то? Они ж меня съедят!
      - Скажите, что я умер! - крикнул ей в ответ старый сверчок.
      Но поезд издал такой торжествующий вой, что вряд ли она расслышала последние слова маэстро.
      - Плакал мой плед, - вздохнула Квакша. - Знать, не судьба.

[в пампасы]