Давно я мечтал попасть на работу в Московский зоопарк. То есть не просто в такое место, которое называется заманчиво – "зоопарк", а чтобы обязательно в Московский. И было это непременным условием моей мечты. Ни на какие уступки своей мечте я идти не собирался. Или Московский или никакой. Только так и надо обращаться с судьбой - твердо! Без обиняков и виляний.
      И своего я добился. Посмотрела на меня судьба и решила, что возиться со мной - себе дороже.
      Плюнула она на меня и сделала это летним августовским и, как обычно говорят, прекрасным днем. Я вышел из Московского зоопарка, нежно неся ключ от своей комнаты, которая теперь у меня там была.
      А судьба думала:
      - Ладно, отыграюсь на нем в следующий раз.
      И отыгралась. А я, временно выигравший у судьбы, шел по летней Москве и нес в кармане московскозоопарковский ключ. Нежно.

Первое лицо, увиденное мной в Московском зоопарке, было лицом небритого Миши - работника по уходу за снежными козами. И за целый год моей работы в Московском зоопарке это лицо так и не побрилось. Хотя и нельзя сказать, чтобы отпустило бороду. Оно умудрялось как-то сохранять это промежуточное состояние небритости с помощью одного ему известного секрета.
      Лицо это стало моим талисманом. Помогало и подбадривало меня весь год. Увидев меня, лицо махало издалека рукой и спрашивало:
      - Ну как, устроился?
      Задавало оно этот вопрос даже через год работы, когда я уже собирался увольняться, и как будто ничего другого и знать не желало. Однако из вежливости перед лицом я всегда отвечал, что устроился, и в доказательство махал веником и тазиком с кормом в руке.
      Лицо радостно кивало и, оглядываясь, бежало к очередному мусорному ящику, из которого извлекало бутылки, чтобы затем сдать в приемный пункт.
      Лицо это было глухо на одно ухо, а потому, возможно, сведения о моем устройстве до него так и не дошли.
      С грустью я думал об этом через год, покидая Московский зоопарк, и очень опасался, что вот сейчас из толпы посетителей появится Миша и спросит:
      - Ну что, устроился?

Когда я шел работать в Московский зоопарк, мне, собственно, было все равно с кем работать, если это не змеи, потому что часто они бывают ядовиты. Эта ядовитость всегда меня отпугивала, и я пенял им: зачем порядочным людям яд? Если яд есть, значит и характер у них - не сахар, потому что они этот яд используют. Этот факт и держал меня в стороне от змей, хотя, говорят, из яда и лекарства делают. Не знаю, не доверяю я этому. Зачем делать лекарства из яда? Не стал бы я такое лекарство принимать. Ядовитое. Что им можно вылечить? Подозрительно это.
      А вот с другими работать, конечно, можно. Если это только не тигры. Уважаю я тигров. Хозяин тайги. Привык он быть в ней хозяином, а потому вряд ли потерпит, чтобы я вокруг него с веником ходил и кости подметал. Да и не мои ли кости в следующий раз будет подметать новый работник, если тигру что-то не по-хозяйски, не по его покажется. У тигра разговор короткий. Раз - и все. Был такой Стасик, а теперь нет. Вон - косточка тазовая валяется. То ли его, то ли коровья, теперь уже не разберешь.
      Нет, не люблю я тигров, хотя, конечно, уважаю.
      Ну и медведей я уважаю. Тоже хозяин тайги.
      Только как эти два хозяина тайги вместе живут и хозяйствуют - непонятно. Может, у них две разные тайги? А может, они в разные дни хозяева?
      Лапы у медведя большие, как лопаты. Когти - как плуг. Такими лапами пахать можно. Нет, не пошел бы я к медведям в смотрители. Смотреть бы пошел, а в смотрители - нет. Тут не смотритель, тут надсмотрщик нужен. С винтовкой.
      Глазки у медведя маленькие – не все, что думает он, в них помещается. Значительная часть за ними остается. В мозгу. Остается, остается, а потом как выйдет лапомаханием и откусыванием! А глазки все такие же - маленькие. Будто и не он это лапами машет и откусывает.
      Козлы. Ну что ж, козлы - люди мирные. Траву едят. Бородой машут. Рога вот у них, конечно. Но, как говорится, у кого из нас нет недостатков? У меня - есть. Хотя рогов - нет.
      А лучше - лошади! Что может быть красивее лошади! Красивее лошади может быть только дикая лошадь. И не просто дикая лошадь, а с фамилией. Лошадь Пржевальского. Правда, особенная у нее красота - тяжелая, сбитая, степная, рассчитанная на дальние расстояния. Лицо у нее восточное, с узким разрезом глаз, потому что живет в Монголии.
      Вот к ним-то я и хотел устроиться.
      Буду, думаю, ухаживать за подобной красотой. И лошади будут меня за это любить, потому что рогов и когтей у них нет.
      Но начальник Отдела млекопитающих сказал:
      - Мест сейчас на Лошадях нет. На Снежных Барсах есть - не хочешь ли туда? Правда, там больше месяца никто не выдерживал.
      - Нет, - говорю, - не хочу. Зачем мне туда, где больше месяца никто не выдерживал? Я на год хотя бы!
      И пошел в Птичий отдел устраиваться. Потому что там тоже рогов нет.

[в пампасы] [продолжение]