Ирине Токмаковой

Стёпка жил в небольшом посёлке и давно мечтал сходить в зоопарк или цирк. Зоопарк был в другом городе. Там жил дядя Коля, ехать к которому на электричке часа три. Стёпку одного не отпускали - мог заблудиться в большом городе.
      Всё решил телефонный разговор с дядей. Договорились, что здесь Стёпку посадят на электричку, а там дядя встретит его.
      Но дяди на станции не оказалось. Стёпка подождал некоторое время и, когда большая стрелка вокзальных часов перескочила на другую цифру, подошёл к полицейскому:
      - Вы не знаете, где улица Совнаркома, дом восемь?
      - Совнаркома? Это идёшь прямо и упираешься в кинотеатр. Первый дом слева - твой.
      Стёпка шёл по улице и разглядывал витрины магазинов. В одной из них он увидел чучела и клетки.
      - "ZООмагазин", - прочитал он и без колебания открыл дверь.
      Чего здесь только не было! Прозрачная стена из аквариумов с разными рыбками, хомячки, декоративные кролики, множество скрипучих попугайчиков, о которых Стёпка давно мечтал, - одним словом, всё что угодно, кроме слона. Слон ждал Стёпку в зоопарке, а потому он поспешил на выход.
      Дом дяди и его шестую квартиру Стёпка отыскал бысторо. На звонок никто не вышел. Он позвонил ещё и ещё…
      И вдруг ему послышались шаги. За дверью дяди-Колиной квартиры кто-то ходил.
      Стёпка затаил дыхание и прислушался: шаги то удалялись, то снова осторожно приближались.
      - Дядя Коля, откройте! - крикнул он, нажимая на кнопку звонка. - Это я, Стёпка!
      Нет, ему не почудилось - по коридору кто-то ходил, быстро-быстро, туда-сюда.
      Стёпка ещё раз требовательно позвонил. Но дверь так и осталась закрытой. Он сел на ступеньки, прижал к себе рюкзак и прислонился к стене…
      Его разбудил дядя Коля.
      - Давно сидишь? Все электрички встретил - нет тебя. Хотел уже звонить родителям, узнавать, в чём дело.
      - У вас кто-то за дверью ходит, - сказал Стёпка.
      - А это мы сейчас посмотрим, - улыбнулся дядя Коля, открывая дверь.
      Навстречу им из кухни выбежала газета.
      Когда дядя включил свет, газета развернулась и покосолапила в тёмную комнату.
      - Ёжик, - пояснил дядя. - Постель на ночь готовит.
      - Ёжик? - удивился Стёпка.
      - Ну да. У подъезда в кустах подобрал. Лапу, видно, поранил. Подлечу его маленько, а потом в зоомагазин сдам, а может, на чучело кому продам, - какие ни есть, а деньги.
      Ночью Стёпка несколько раз просыпался и слушал, как шуршит газетами ёжик.
      Утром, когда Стёпка проснулся, в комнате уже никого не было. На столе лежала записка: "Завтрак на плите. В зоопарк пойдём завтра" - и ключ от квартиры.
      И тут он вспомнил про ёжика.
      Ёжика нигде не было. Неужели уже отнёс? - испугался Стёпка.
      Он прошёл в другую комнату и заглянул под шкаф. Там в темноте шевелились обрывки старых газет - это сонно дышал ёжик. Рядом стояло пустое блюдце.
      Стёпка быстро выложил из рюкзака привезённые дяде гостинцы. Одно яблоко оставил на обратную дорогу. Достал носовой платок и положил в него сонного ёжика.
      "Мы с ёжиком паехали дамой. Стёпка", - написал он на обратной стороне записки.
      Дорога к станции шла направо. Стёпка повернул налево, в городской парк. Пройдя в глубь парка, он вырыл под кустиком ямку, выстелил её травой и осторожно положил туда спящего ёжика.
      В животе заурчало от голода. Он вспомнил про яблоко. Наливное, душистое, оно еле помещалось в Стёпкиной ладони.
      - Я только немножко… - сам себе сказал Стёпка и, положив надкушенное яблоко рядом с ёжиком, зашагал в сторону железнодорожной станции.

Тимка Гришанов ходил в огород и не закрыл как следует калитку. Корова открыла её рогом и успела истоптать не одну грядку, пока Тимка её выгонял. И Тимке в который раз влетело от матери.
      Когда он прибежал к деревенскому клубу, Володька был уже там.
      - Что это у тебя глаза красные? - спросил он.
      - Лук чистил, - соврал Тимка.
      - Для коровы, что ли? - усмехнулся друг.
      Клуб стоял почти напротив Тимкиного огорода, поэтому Володька видел всё. Тимке ничего не оставалось, как открыться.
      - До смерти, говорит, добра от тебя не дождёшься, - повторил он слова матери и потёр ладошкой пониже спины. - Корова, оказывается, какой-то там саженец сломала.
      - И за это бить человека? По-моему, несправедливо, - философски заметил Володька и хлестнул веткой по земле. - Ещё неизвестно, вырастет ли саженец. А вдруг он возьмёт завтра да засохнет? Тогда получается, что тебя наказали зря... Я бы на твоём месте вместо него сто этих саженцев посадил. Из принципа!
      - Сто - это же целый сад.
      - Подумаешь, сад!.. На один день и делов-то.
      - Это сколько б варенья можно было наделать, - мечтательно произнёс Тимка и почесал затылок. - И всё-таки сто - это много. Десять - куда ни шло...
      - Давай на спор, что... утром у вас в огороде будет сад.
      - Давай, - нерешительно протянул руку Тимка. - А если не будет?
      - Тогда... Тогда я отдам тебе... видеокассету со "Шрэком-2"!
      - Ла-а-адно. - Тимка вяло разбил рукопожатие.
      - Как стемнеет, бери лопату и приходи сюда. Понял?
      Не в силах представить сад на месте огорода, Тимка хотел было отказаться от затеи, но вместо этого согласно кивнул головой.
      ...Первое дерево - молоденькую вишню - они выкопали в огороде деда Маркуша. Ох и намучились с ней! Копая, старались не поранить корни, поэтому яма вышла большой.
      - Я слышал, что во время цветения деревья нельзя пересаживать, - тяжело дыша, проговорил Тимка.
      - А мы быстро, - уверенно сказал Володька, - оно и опомниться не успеет.
      И они заработали лопатами ещё быстрее, чем разбудили собаку деда. Притихли в ожидании, что на лай выйдет хозяин, но свет в окнах не загорался, и, приставив саженец к плетню, они спокойно засыпали яму.
      - Ну их, эти вишни, - сказал Володька, когда деревце заняло место в огороде товарища, и вытер потный лоб. - Давай лучше смородину посадим. Варенье из неё ничуть не хуже вишнёвого, даже полезнее.
      - А где мы её возьмем?
      - У бабки Федоры.
      Тимка демонстративно воткнул лопату в землю.
      - Ты как хочешь, а я воровать больше не пойду.
      - Два каких-то несчастных куста - это воровство? - удивился Володька. - И потом, она сама говорила, что смородина замучила, не знает, как от неё избавиться.
      - А ты не врёшь? - Тимка потрогал черенок лопаты.
      - Больно нужно...
      ...Небо на востоке ещё только начинало светлеть, а участок Тимкиного огорода за баней уже потемнел от смородины.
      - Шестнадцать! - сосчитав кусты, устало произнёс Тимка. - Может, хватит? Ты ведь и так выиграл.
      - Ну, если сдаёшься...
      - Да и сажать уже некуда. Дальше вода.
      В самом конце огорода, в низине, начиная с весны, стояла большая лужа.
      Мальчишки бросили лопаты в сарай, вымыли в бочке руки и, довольные сделанным, разошлись по домам.
      ...Разбудил Тимку грохот опрокинутого в сенцах ведра.
      - Смородины ему захотелось! - ругалась мать. - Ну, я тебя сейчас накормлю. Долго ты у меня её помнить будешь!
      Не дожидаясь, пока мать начнёт его "кормить", Тимка схватил штаны, рубашку и выпрыгнул в окно. Опомнился только на сеновале. Сердце билось часто-часто...
      А открылось всё так. Помогая утром прогнать за околицу стадо, соседка - тётка Ульяна, увидела на огороде Нюры Гришановой зелёное поле кустов и удивилась: вроде бы вчера их не было. "Загадка природы" понесла тётку Ульяну по селу.
      Слухи о том, что у Гришановых за ночь вырос сад, дошли и до бабки Федоры, которая с утра ломала голову: куда девалась её смородина... И старуха решительно направилась к их двору. Через забор увидела пропавшие кусты.
      Соседки тут же объяснились, и Тимкина мать бросилась искать сына. Ботинки его были выпачканы в земле, но самого Тимки в спальне не оказалось.
      - Отольются кошке мышкины слёзки, - пообещала мать, выглянув в распахнутое окно спальни.
      Слухи об утренних событиях докатились и до Володьки. Поняв, что товарищ в опасности, он поспешил на помощь. Тимка сидел возле окна сеновала и наблюдал за тем, что происходит во дворе и в огороде. Там, переговариваясь, выкапывали кусты мать и бабка Федора.
      - Ну что? Посадил сад? - расстроенный, бросил Тимка, увидев товарища.
      - Кто же знал, что так получится?
      - Кто-кто… Теперь хоть домой не ходи. - Тимка увидел, как мать и соседка скрылись за калиткой с кустами в руках.
      - Не хнычь, что-нибудь придумаем, - поспешил успокоить товарища Володька. - Сейчас главное - вишню убрать. Если и её заметят, дед Маркуш на нас точно собаку натравит.
      - А если в лужу её? - предложил Тимка.
      - А что?.. Идея!
      За ночь деревце изменилось до неузнаваемости. Листья и цветы на ветках завяли и не были такими яркими и сочными, как на остальных деревьях.
      - Ну, что я тебе говорил? - кивнув на вишню, упрекнул товарища Тимка. - "Опомниться не успеет". Теперь уж точно - не опомнится.
      Володька промолчал: не время было выяснять отношения. Они выдернули деревце из земли, и через несколько минут последнюю улику ночной операции скрыла глубокая лужа.
      Грозу, нависшую над Тимкиной головой, надо было переждать, и остаток дня друзья провели за селом, где два огромных бульдозера рыли пруд. Это было так интересно, что Тимка напрочь забыл о предстоящем наказании и опомнился лишь тогда, когда трактористы, заглушив моторы, начали собираться домой. Друзья неохотно поплелись к селу. Тимка решил возвращаться не улицей, а огородами.
      Он уже запер за собой калитку, когда на крыльцо вышла мать. Тимка юркнул в сарай и забрался на сеновал. Но было поздно: мать заметила его.
      - Тимка, сейчас же иди домой! - крикнула она.
      Он лежал, не шелохнувшись. Вскоре заскрипела лестница и над сеном появилась голова матери в белом, повязанном назад платке.
      - Не слезешь - хуже будет, - предупредила она.
      - Я знаю, бить будешь, - заныл Тимка, поняв, что дальше скрываться бессмысленно.
      - А ты хотел, чтоб я тебя пряником одарила? Я жду...
      - Не слезу, - упрямился Тимка.
      Мать посмотрела вниз, собираясь спускаться.
      - Тебе виднее, - устало вздохнула она, - но если через пять минут не будешь дома, расскажу отцу. Мыслимо ли дело: весь день не емши!
      Шурша сеном, Тимка на четвереньках пополз к лестнице.
      Ужинали молча. Тимка жадно уплетал за обе щеки, не забывая из-под бровей следить за матерью: ремня на добавку ему не хотелось.
      - Скажи хоть сейчас: зачем тебе эта смородина понадобилась? - нарушила наконец молчание мать. - Что у нас, своей мало?
      Тимка положил ложку на стол, загундосил:
      - Ты вчера утром сама сказала, что до смерти от меня добра не дождёшься. Вот я и решил сделать что-нибудь хорошее. А что - не знал... Володька помог.
      - Ох уж этот мне Володька. - Мать легонько постучала кулаком по столу. - Ещё раз вдвоём увижу, не знаю, что с тобой сделаю...
      Тимка виновато шмыгнул носом, но отказываться от товарища не собирался.
      - Добро радовать должно, а не огорчать, - тяжело поднимаясь, сказала мать. - Ты так скоро меня со всеми соседями перессоришь.
      На улице послышался шум мотора.
      - Отец приехал!
      Тимка стрельнул взглядом на мать и выскочил на крыльцо.
      - Вот как они меня ждут, - нарочито строго проговорил отец, заметив в руке сына кусок хлеба. Из полуоткрытого багажника "Жигулей" торчал какой-то мешок. - Я им подарки везу, спешу, а они без меня ужинать сели...
      Скрипнув дверью веранды, за спиной Тимки появилась мать.
      - Ужин давно на столе, а вот где подарки?
      Отец прислонил к забору мешок, из которого выглядывали какие-то мохнатые веточки.
      - Ремонтировал сегодня электропроводку на складе плодопитомника, - сказал он, - так начальник выписал мне черенки чёрной смородины. Стройная, говорит, как бамбук.
      Сын взглянул на мать, и они дружно засмеялись.
      ...Тимка лежал в постели и слушал, как мать гремит посудой, убирая со стола. Он всё ещё ломал голову над её словами: "Добро радовать должно". Отступать не хотелось, а фантазия не подсказывала ничего такого, что могло бы порадовать мать.
      "Без Володьки не обойтись, - думал Тимка, уже засыпая. - Завтра же с ним посоветуюсь. А вишню деду Маркушу надо вернуть. В воде ведь ночь пролежит. Может, не погибнет..."

[в пампасы]